Картина мира глазами ребенка
Яна Зиниград, мама шестерых детей (Израиль):
Один из моих детей как-то сказал мне, что раньше, когда он был маленьким, он видел текст как картинку, не различал в нём отдельные буквы и никак не мог понять, как можно разделить текст на отдельные значки, слова и предложения.
Но постепенно, с возрастом, в загадочном рисунке текста начинали вырисовываться, выделяться цепочки слов. Позже открылась тайна словесных цепочек: в слове удавалось различить отдельные звенья — буквы. Оказалось, что каждая буква имеет своё название и форму.
Но всё же чтение начиналось не с букв и слогов, а со слов, которые сплетались в длинные предложения, и тогда перед глазами разворачивалась яркая, захватывающая картина действия книги.
(Наши дети начинали читать довольно поздно по современным понятиям: в возрасте от шести до девяти лет, поэтому детские книжки сами они почти не читали, а только слушали наше чтение стихов Маршака и Чуковского, рассказов Носова и Сутеева. Самостоятельное чтение начиналось у них с более взрослых книг.)
Ребёнок обладает врождённой способностью видеть цельную картину мира. Видеть мир таким, каким его создал Бог.
Мы, взрослые, в своём стремлении помочь ребёнку освоиться в новом для него мире, пытаемся расчленить эту картину на отдельные элементы, раздробить на кусочки, расчертить на клеточки как ученическую тетрадь. Мы разрываем прекрасный нерукотворный холст мироздания на лоскутки, тыкаем ими в лицо ребёнка и гордо призываем: «Учись! Вот как устроен мир! Это наука!»
Своим бесконечным анализом удивительной и неповторимой картины мира мы обесцвечиваем, обесцениваем её, лишаем смысла и содержания, делаем её плоской и неподвижной.
В педагогическом порыве мы даже пытаемся сделать упрощённую копию полотна величайшего Художника. Мы берём в руки карандаш и бумагу, чертим кособокие геометрические фигуры и кривые линии и объясняем ребёнку: «Это — голова, на ней глаза, рот и нос. Это — руки, это — ноги. Это — солнышко с лучами, это — дом, рядом — дерево, а под ним — кошка.»
Ребёнок смотрит на наши рисунки с недоумением: «Разве голова круглая? Разве лицо человека — это точка, точка, запятая и минус под ними? Разве из солнца торчат палки, а дом похож на квадрат? И разве можно узнать кошку в этом уродце с треугольными ушами и длинной сарделькой вместо хвоста?»
Зачем нам понадобилось разбивать мир на бесформенные куски и предъявлять детям как доказательство нашей учёности?
Когда-то много лет назад мы с Сашей сделали попытку поближе познакомиться с детским садом и пошли туда с Дорой. Ей было тогда пять лет. К счастью, мы провели в стенах садика немного времени, но то, что нам пришлось услышать там, думаю запомнится мне на всю жизнь.
В первый день учебного года садиковская нянечка взялась объяснить детям, что такое треугольник. В качестве примера треугольника она привела дольку пиццы. Я помню, что Дора была очень озадачена: что общего между долькой пиццы и треугольником?!
Потом был урок природоведения. Посадив пятилетних детей на каменный пол, воспитательница объясняла им «устройство» дерева. В качестве наглядного пособия она демонстрировала детям вырезанные из цветного картона отдельные части дерева, одну за другой прикрепляя их к учебной доске. Я запомнила, что у дерева был ствол, корни, ветки, листья и плоды.
Я не знаю, что запомнили тогда дети, но, мне не кажется, что жалкое подобие дерева, вырезанное профессионально твёрдой воспитательской рукой, хоть как-то ассоциировалось у них с живым, шелестящим нежной листвой деревом, растущим за садиковским окном в живом настоящем мире.
Дети растут и стремятся к познанию мира. Но, изучая мироздание, углубляясь в его бесконечные тайны, они всегда несут в своей душе, в своём видении целостную картину мира. И каждый из них видит её по-своему, но всегда целой, объёмной и живой картиной, где каждая чёрточка, каждый штрих связан с сотнями и тысячами других чёрточек и мазков кисти Создателя.
Мне хотелось бы снова научиться видеть мир таким, каким я видела его в детстве…
Фото Юлии Зальновой
