Всеобъемлющее обезображивание
Сергей Худиев: В социальных сетях распространяется обращение против программ так называемого «всеобъемлющего сексуального образования» детей и подростков. Обращение инициировано рядом просемейных международных организаций. Программа, о которой идет речь, выражена, в частности, в таком документе, как «Стандарты сексуального образования в Европе», выпущенном Европейским региональным бюро Всемирной организации здравоохранения. Подзаголовок характеризует его как «Документ для лиц, определяющих политику, руководителей и специалистов в области образования и здравоохранения».
Сам этот документ доступен по-русски в формате pdf, что дает возможность с ним подробно ознакомиться. С некоторыми его элементами – касающимися преподавания определенных медицинских знаний или обучения детей и подростков тому, как реагировать на сексуальные приставания, – можно было бы и согласиться, но другие не могут не вызвать тревоги.
Тревогу вызывает и общая идеология документа. Как пишут его авторы, «до этого существовало несколько инициатив в отдельных странах, но в ретроспективе их вряд ли можно назвать инициативами “сексуального образования”. В основном это была “подготовка к браку и семье”, которая отрицала тот факт, что у молодежи постепенно развивается сильный интерес к любовным отношениям, и в частности, что молодые люди могут вступать в добрачные половые связи».
Разумеется, подростки вступают в добрачные связи – это так же несомненно, как и то, что подростки пробуют спиртное, – и вряд ли авторы программ, ориентированных на семью и брак, это когда-либо отрицали. Но дальнейший текст «Стандартов» показывает, что составители рассматривают сексуальные отношения как преимущественно внебрачные и внесемейные, и именно такие отношения рассматриваются как безусловная норма.
Существуют два в принципе различных взгляда на человеческую сексуальность. Согласно одному из них, предназначение этой стороны человеческой природы – формирование брака, то есть союза мужчины и женщины, в котором они проявляют взаимную верность, преданность, любовь и заботу, рождают и воспитывают детей. С этой точки зрения, полноценная, здоровая и счастливая жизнь людей – как нынешнего, так и будущих поколений – принципиально связана с семьей как с той формой человеческих отношений, в которой люди приобретают опыт любви и ответственности и передают его потомкам. Естественное биологическое влечение между полами – важный элемент формирования семьи. Этого взгляда придерживаются все великие мировые религии – но не только. Его могут поддерживать (и часто поддерживают) люди совершенно светские – исходя из соображений ответственности и здравого смысла. Другой взгляд полагает «в центре… сексуальность как позитивный потенциал человека и источник удовлетворения и удовольствия» (С. 32) совершенно вне какого-либо семейного контекста.
Нет ничего ужасного в удовлетворении и удовольствии как таковом – как говорит Писание: «Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, любовью ее услаждайся постоянно» (Притч. 5: 18–19).
«Песнь песней» также воспевает чувственную любовь супругов – но принципиальная разница со «Стандартами» бросается в глаза: влюбленные в «Песни песней» обращены друг к другу, а не к своему личному удовольствию. Для них сексуальность предполагает возможность вступить в уникально личностные, доверительные, целостные отношения с другим человеком: «Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне» (Песн. 6: 3).
В «Стандартах» сексуальные отношения рассматриваются как что-то больше напоминающее коммерческую транзакцию, чем брачный завет: «Суть такого нравственного поведения заключается в том, что вопросы должны решаться в духе взаимного согласия зрелыми участниками, равными по статусу, правам и возможностям. Важной предпосылкой этому является то, что участники должны стремиться к одинаковому пониманию концепции “согласия” и осознавать последствия своих действий – в частности, применительно к поведению в рамках взаимоотношений и сексуальному поведению» (С. 22).
Против этой фразы было бы невозможно возразить, если бы речь шла о коммерческих сделках, в которых от людей достаточно потребовать, чтобы они заключались без обмана или принуждения. Когда вы покупаете всего лишь вещи и отдаете за них всего лишь деньги, большего требовать невозможно. Но этот подход не работает, когда речь идет об отношениях, призванных восполнить глубочайшую нужду человека – в любви, преданности, продолжении рода, отношениях, предполагающих степень открытости, немыслимой в любого рода транзакциях, для которых достаточно согласия сторон. В такого рода отношениях возникают нравственные проблемы, никак не сводящиеся к добровольности транзакций.
Потребитель не разбивает ничьего сердца, сменив марку мобильного телефона; он имеет полное право поступать так, как ему хочется, не сообразуясь с возможным ущербом, который он причиняет «покинутой» компании. Брендовая лояльность не является нравственным долгом. Компания не имеет права – да и возможности – удерживать потребителя против его воли.
Разрыв близких отношений связан с причинением тяжкого страдания – и длящегося психологического вреда – для по крайней мере одной из сторон. Людей едва ли возможно принудить отказаться от такого поведения – но оно остается разрушительным и аморальным. Говоря религиозным языком, это грех против милосердия. Удивительно, что там, где считается нормальным требовать возмещения причиненного психологического вреда и дискомфорта через суд, люди полностью игнорируют тяжкий эмоциональный вред, порождаемый таким подходом к отношениям.
В этом контексте сниженного отношения к сексуальности как к всего лишь средству получения удовольствия естественно выглядит настойчивое продвижение гомосексуализма – об отношениях между лицами одного пола детей предполагается «просвещать» уже в возрасте 4–6 лет (С. 46), потом эта же тема настойчиво продвигается для всех остальных возрастов.
Удивительный парадокс идеологии «Стандартов»: люди постоянно говорят о том, что их действия направлены, в частности, на снижение заболеваемости СПИДом и другими болезнями, передающимися половым путем, но в то же время с фанатическим упорством продвигают образ жизни, о котором точно известно, что он связан с в десятки раз более высоким риском заражения ВИЧ и другими БППП.
С той же неизбежностью из общего подхода к человеку следует и проабортная позиция авторов документа: подросткам, начиная с 12–15 лет, предполагается рассказывать о «праве на аборт» (С. 50–53).
Разумеется, подход, демонстрируемый авторами документа, несовместим с христианским наследием нашего континента. Но дело не только в этом – он противен здравому смыслу и человеческому достоинству. Ценность семьи, верности, самоконтроля, надежности в отношениях признают далеко не только христиане – но и многие последователи других религий и неверующие. Это не вопрос приверженности какой-то определенной религиозной традиции – это вопрос нравственного здоровья.
Как писал выдающийся американский психолог и философ Виктор Франкл (не христианин): «Мы, психиатры, постоянно видим у наших пациентов, насколько же они под давлением этой индустрии “просвещения”, манипулирующей общественным мнением, чувствуют себя прямо-таки обязанными стремиться к сексу ради него самого, развивать интерес к сексуальности в ее деперсонализированном и дегуманизированном обличье». Франкл писал, что, по его мнению – и мнению его коллег-психиатров, – эта индустрия только подрывает способность человека к полноценной близости.
«Стандарты сексуального образования в Европе» – как раз образец такого обезличенного и обесчеловеченного подхода к сексуальности, и неудивительно, что многие люди не желают видеть эти стандарты в школах, где учатся их дети.
