Форменное безобразие

Людмила Петрановская, психолог: Начался учебный год — и лента полна стонов по поводу школьной формы, каковой осчастливили с этого года многих школьников и их родителей.

Теперь уже поздно гадать, что стало причиной этого счастья, последовавшего, как вы помните, сразу же за словами «типа Президента» о том, что форма — это хорошо. Сказалась ли тут общая эпилептоидная тяга режима к тотальному контролю, или кто-то из партнеров по дзюдо, по совместительству владелец швейного производства, чью продукцию в здравом уме и добровольно не купит никто и никогда, это дело пролоббировал, мы уже не узнаем. А вот последствия расхлебывают тысячи детей и родителей.

Кому-то повезло, и школа спустила это дело на тормозах, отдав решение родительскому комитету, а там обычно все же не дураки сидят (хотя бывает, что подхалимы, но их можно хотя бы переизбрать). Где-то школа обозначила некий реверанс в строну тренда, форму ввела, но детям мозг не выносит, ограничиваясь строгими требованиями в «парадные» дни и дни всяческих проверок (ничто так не радует глаз чиновника-проверяльщика, как дети, унифицированные по полного единообразия и стоящие-сидящие ровными рядами а лучше вообще манекены).

(далее…)

Не критикуй отца и мать

Людмила Петрановская, психолог:

Почему обвинять родителей вредно для самих родителей

1. Когда нас обвиняют, мы обороняемся. Родители, склонные к жесткому обращению, это люди с очень поврежденным стержнем. При атаке на него они теряют даже те способности заботиться и понимать, которые у них есть (а есть они не очень). Это хорошо иллюстрируют некоторые рассказы о том, как выросшие дети попробовали предъявить родителям счет и что из этого вышло.

Сотрудники опеки могут много рассказать случаев, когда после вызова только начинающей спиваться мамы на комиссию по делам несовершеннолетних и «пропесочивания» там, она уходит в затяжной запой. То есть и так дохленький родительский ресурс оказывается начисто перекрыт. Все силы уходят на защиту своего «я» тем или иным способом: ответной агрессией, отрицанием, уходом в забытье и т. д…

(далее…)

Почему родители ведут себя агрессивно

Людмила Петрановская, психолог: Здесь пойдет речь о поведении родителей в общем и целом хороших, любящих, не находящихся в ситуации острого стресса. Поэтому за скобки будут вынесены такие ситуации как:

• женщина родила ребенка, чтобы выйти замуж (или чтобы отстали родственники), а сама его ненавидит;
• родители – люди психопатического склада, с садистическим компонентом, или вообще слабо способные к сопереживанию, считающие ребенка вещью, собственностью, частью себя;
• родители, проявляющие агрессию изредка и ситуативно: сильно испугались, очень уж неподходящий момент (опаздывают, нарядились на важную встречу и т. п.)

В первых двух случаях все настолько плохо, что частность вроде реакции на падение ребенка ничего существенно не изменит и нет смысла это обсуждать.
В последнем случае все в целом хорошо, и ничего, в общем, страшного не случится, если раз-другой родители сорвутся. Лучше бы не надо, конечно, но идеальных родителей никто никому не обещал.

  (далее…)

Травмы поколений

Людмила Петрановская, психолог:

Как же она все-таки передается, травма?

Понятно, что можно всегда все объяснить «потоком», «переплетениями», «родовой памятью» и т. д., и, вполне возможно, что совсем без мистики и не обойдешься, но если попробовать? Взять только самый понятный, чисто семейный аспект, родительско-детские отношения, без политики и идеологии.  О них потом как-нибудь.

(далее…)

Восемь факторов, травмирующих детскую психику в детских домах

На вебинаре «Психологические особенности детей и подростков, живущих в учреждениях: что надо знать волонтеру» психолог Людмила Петрановская в рамках проекта «Дистанционное обучение» Благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» рассказала об основных факторах, травмирующих психику детей в детских учреждениях.

Людмила Петрановская: Есть такие обывательские представления, что детям в детском учреждении одиноко, грустно и не хватает общения. И вот стоит нам начать ходить туда, мы устроим детям общение, и их жизнь станет более радостной. Когда же люди действительно начинают посещать детский дом, они видят, что проблемы у детей гораздо более глубокие и порой даже пугающие. Кто-то – перестает ходить, кто-то продолжает, пытаясь изменить ситуацию, кто-то понимает, что для него единственно возможный выход – хотя бы одного ребенка забрать из этой системы.

В регионах еще можно встретить детские дома, где дети не ухожены, не лечены и так далее. В Москве подобного учреждения не найдешь. Но даже если мы посмотрим на детей из детских домов, благополучных в материальном плане, то увидим, что они отличаются от «домашних» по восприятию, по реакции на ситуацию и так далее. Понятно, что и детские учреждения могут быть разными: детский дом на 30 детей, откуда дети ходят в обычную школу, отличается от «монстров» на 300 человек. У детей, попавших в детские дома, есть прошлые травмы, непростой собственный опыт. И вот с этими травмами они попадают не в реабилитирующие, а наоборот, стрессовые условия. Некоторые из этих стрессовых условий:

(далее…)

Про возраст, время и подснежники

Людмила Петрановская: Одна из самых вредоносных формул в воспитании звучит так: «Если ребенка сразу (не) приучишь, то так будет всегда». Не нужно приучать к рукам. Нужно сразу приучать к  аккуратности. Не нужно приучать спать с мамой. Нужно сразу приучать оформлять письменные работы правильно. И т. д., и т. п.

Ну, что за чушь, а? Такой подход подразумевает взгляд на ребенка как на банку с крышкой, куда что засунешь, так оно там и останется. При всей очевидной вроде бы абсурдности этот взгляд обладает прямо-таки магнетическим действием, буквально гипнотизируя взрослых. «Ну как же так? Так и оставить? Но ведь тогда он будет ВСЕГДА (сосать палец, рыдать в магазине игрушек, забывать сделать уроки, играть в компьютер, любить Диму Билана – нужное подчеркнуть)!

Нужно же что-то делать!». А-а-а, мы все умрем! Я обычно говорю: «Слушайте, это вообще интересный ход мысли. Предлагаю не переводить ребенка за руку через дорогу. Надо сразу приучать! А то что же, так и будет ВСЕГДА только с нами ходить?». Замешательство. «Нет, так нельзя, это другое». Чем другое, а? Вот ребенок боится спать один. Ну, мы-то конечно знаем, что скелет под кроватью, которого он боится – нереален, в отличие от машин на дорогах. Но для него-то реален! Гораздо более чем, потому что скелета, такого страшного, он почти прямо видит, и почти прямо слышит, как тот скребет своими костями об пол. А машина – чего ее бояться? Едет и едет. Яркая, красивая. (далее…)

Откуда берется страх перед жизнью

Людмила Петрановская, психолог: Спрашивают меня, почему ж у наших людей такая потребность в контроле и готовность жертвовать свободами ради безопасности. Даже высказывались идеи, что это генетическое. Ну, с такимим идеями вам к г-ну Геббельсу, а я про психологию только.

Справедливости ради, надо сказать, что тенденция это мировая, а не только наша, люди стали боязливы и зависимы от комфорта, они не хотят риска и страданий, хотят гарантий и чтоб «все хорошо», душевная мышца мужества все больше детренируется, и помнится, что-то такое было у Уэллса насчет элоев и чем оборачивается такая «райская жизнь». Кстати, многим все же  начинает это надоедать и, думаю, в том числе раздражением на «обложенный ватой» мир объясняется столь массовая поддержка на Западе наших «хулиганок» (группа Pussy Riot — прим.ред.)

У нас, конечно, оно усугубляется до предела и историей, и экономикой, и политическим режимом и всем чем угодно. В обложенности ватой мы не жили ни дня, да и обычный уровень безопасности только снится (и этим во многом объясняется агрессия в адрес тех же «хулиганок»). Но историю с экономикой и режим быстро не изменишь, а мне бы хотелось немножко сказать о том, что зависит здесь от семьи.

(далее…)

«Родовое проклятие» — сделано вручную

Людмила Петрановская, психолог: Фантазии о «проклятии» не вовсе на пустом месте возникли. Семейные терапевты, работающие с передачей травмы через поколения, много раз наблюдали, как трагические события или роковые выборы, имевшие место в жизни дедов и прадедов сказываются на жизни их потомков. Причем чем усерднее семья делает вид, что «ничего такого не было», чем более запретны разговоры и воспоминания о событии или о самом человеке, с которым оно связано, тем сильнее и трагичнее могут быть последствия.

Никакой мистики здесь, наверное, нет. Просто, вырастая в ситуации, когда некоторые люди и темы окружены завесой умолчания или лжи, ребенок невольно фиксирует свое внимание на том, «о чем нельзя говорить и думать». Если можно говорить обо всем, кроме Х, и так годами, невозможно не вычислить Х. Кроме того, он растет с ощущением, что есть качества или поступки, за которые тебя могут «исключить» из семьи, сделать вид, что тебя и не было вовсе, отменить. А для любого ребенка это очень страшная мысль, она поселяет в его сердце тревогу.

А что, если и со мной случится нечто подобное – меня тоже сразу разлюбят? Как узнать, пока не проверишь?

И вот ребенок, от которого тщательно скрывали, что его отец – наркоман и умер вскоре после его рождения от передозировки, в свои пятнадцать вдруг начинает интересоваться темой наркотиков, ищет соответствующих друзей, словно задавая своим родным вопрос: и? Теперь вы сделаете вид, что и меня тоже никогда не существовало?

(далее…)

Про школу

Людмила Петрановская: Вердикт ребенка:

«Какая же все-таки у меня теперь хорошая школа! Не зря я в прошлом году столько сирени съела» (это она когда поступала, так увеличивала свои шансы). Я спросила как-то: что тебе больше всего нравится? Думала, скажет, что ребята, или кружки, или что весело. А ребенок говорит: «Мама, понимаешь, здесь учат. На физкультуре даже. Показывают, как. А в старой школе просто делали эстафету, и ты или плохо бежишь, или хорошо.

Или вот на математике: я не знала и плохо решала (после болезни, пропустила тему), а потом вижу, как с каждым уроком лучше результат.» Вот чего ребенку для счастья надо было. Чтобы в школе — учили. Всего то. То есть четыре года она провела в убеждении, что в школе проверяют, что у тебя получается, а что нет, и ставят оценки. Если вдуматься, это очень точный диагноз того, что мы сейчас имеем в общем и целом в образовании.

Наша российская школа устроена по принципу: ну, давай, постарайся, а я посмотрю. Учитель, как царевна в высоком тереме, сидит у оконца, а дети стараются допрыгнуть. Кто не сможет, тому отрубят голову. Допрыгнувшему царевна благосклонно улыбнется.

(далее…)