А это можно считать пытками?

Эвелина Геворкян:
В предыдущем материале я рассказала историю женщины, у которой в реанимации умирает сын. Надежда Пащенко, похоже, приняла свою судьбу, но решила подумать о других детях в России, которые также как и ее Миша лежат сейчас в реанимации в одиночестве только потому, что в Российской Федерации санитарные нормы и нравы оказались строже, чем в других цивилизованных странах. Годовалый ребенок этой женщины уже месяц лежит в реанимации Тушинской больницы, привязанный к кровати, чтобы не вылетела трубка ИВЛ. Когда он просыпается, мама не держит его за руку, не целует и не делает массаж его обездвиженному телу.
В последние дни его состояние резко ухудшилось, поэтому врачи, в виде громадного исключения и после поднятого ее в СМИ вопроса, разрешили матери на 15 минут в день заходить к сыну.
Я понимаю, что у всех у нас на носу выборы, решается судьба страны, мы ломаем голову, как выбрать из выданных нам зол меньшее и как перехитрить жуликов и воров. А люди в реанимации вроде как лежат, выздоравливают или умирают постоянно, и почему вдруг именно сейчас мы должны думать и напрягаться по поводу таких «неприятных» тем?
Наеврное потому, что именно эта мама решила не «искать варианты», как обойти заведенную в нашей стране систему, а стала рассказывать об этом подругам, подруги начали писать письма и обращаться к журналистам.
Я в свою очередь захотела выяснить, чем обоснованны существующие в России запреты и что можно сделать, чтобы эту ситуацию изменить:
Чулпан ХАМАТОВА, соучредитель фонда «Подари Жизнь»:
Лично я не могу себе представить, что меня как мать разъединят с ребенком, и я не буду знать, что с ним происходит, как он себя чувствует, и я не буду в состоянии ему помочь -во-первых. Во-вторых, безусловно здесь нарушаются права ребенка. Ребенок должен иметь возможность и чувствовать, что рядом с ним находится любящие его люди, должен ощущать себя в безопасности.
И это, безусловно, не может не сказываться на его желании жить и бороться дальше. Есть еще такой неприятный момент: я сейчас не буду всех реаниматологов под одну гребенку, и тем не менее…, бывают случаи, когда в реанимации ребенок захлебывался слюной или какими-то выделениями, а не от того, что пострадал непосредственно от той болезни, из-за которой попал в реанимацию. То есть все эти побочные эффекты, которые легко может устранить мать или кто-то близкий, заинтересованный, если он будет следить за пациентом неотступно, а не настолько, насколько есть возможность у реаниматологов в больнице.
Ограждать детей от родных — это в принципе бесчеловечно. Выход только один: изменить закон, подумать о людях. Больше я не вижу выхода.
И это неправда, будто в ограничении посещений есть медицинская необходимость. Если вы хотите попасть в реанимацию (тем более в вип-клиниках) — вы всегда можете это сделать. Эти правила везде так или иначе не выполняются. Говорят, что мать якобы может принести в реанимацию заразу или сама ее подхватить. Но тогда это уже решение матери. Она должна входить и быть там. Это бесчеловечно, это фашизм. Наверное, бывают какие-то критические случаи, когда родители ведут себя неадекватно и мешают врачебному процессу, но это, скорее, исключение из правил. Большинство матерей понимают, что они должны вести себя так, чтобы помогать врачам, а не наоборот. С этими отдельными случаями как-то нужно находить общий язык, работать. Но это исключение.
Можно сами помещения и перестроить. И, наконец, смешно говорить о стерильности в реанимации в какой-нибудь средней больнице. Не знаю, бывали ли вы там, но то, что видела я… когда сестры забывают долить воду в кислородный аппарат, когда пациенты привязаны веревками к койке… И говорить о том, что приход близкого повлияет на стерильность — смешно. Я в это не верю.
Евгений БУНИМОВИЧ, уполномоченный по правам ребенка в г. Москва:
Если исходить из главного, из прав ребенка, из обязанностей государства обеспечить ему наилучшие условия жизни, то в такой тяжелейший момент жизни ребенка, как реанимация, безусловно нужно прежде всего исходить из наилучших условий для ребенка. А присутствие мамы, присутствие родителей – что может быть вообще лучше? Поэтому я думаю, что при всех понятных санитарно-гигиенических требованиях, на которые, я думаю, пойдет любая мама, любой папа в таких условиях: все, что надо, прокипятит, все, что надо сделает. Я думаю, что это просто косность нашей медицины, наших традиций. Вспомните период советский, когда вообще запрещали маме быть с ребенком! А потом всем стало ясно вдруг в одночасье, что это просто абсурд. И стали пускать матерей в больницы вместе с детьми.
Вот сейчас, я думаю, наступил следующий этап. Реанимация – это действительно особые условия. Но и здесь надо исходить из конкретной ситуации конкретного ребенка. И находить возможности для того, чтобы мама могла быть рядом.
Алексей МАСЧАН, заместитель директора ФНКЦ «Детской гематологии, онкологии и иммунологии»:
Мое мнение по поводу ограничения доступа родителей и вообще к пребыванию с детьми в больнице, в реанимации крайне негативные. Я считаю, что это не просто негуманно, а является настоящим фашизмом. Более того, это не просто фашизм, а прямое нарушение международных документов, к которым Россия присоединилась, в частности – конвенция ООН о правах ребенка, находящегося на лечении в больнице.
Я считаю недопустимой норму, принятую в новом законе о здоровье граждан РФ, согласно которой дети до 4-х лет имеют право на пребывание совместно с родителями, а дальше – «по показаниям», и это определяется, соответственно, врачом. Это уже само по себе недопустимо!
Я писал на сайт президенту Медведеву. Мне оттуда вежливо написали, что это переправлено в Министерство. И так это все и заглохло.
Я считаю, что родители могут всегда быть с детьми, в любой ситуации, кроме отделения реанимации в момент, когда проводятся реанимационные мероприятия. Все остальное время родители могут находиться со своим ребенком, если они этого хотят.
В нашем новом центре, который мы сейчас открываем, родители будут с детьми всегда и везде, в том числе – в отделении реанимации. А врачей, которые не пускают родителей к детям, и главных врачей, я убивал бы собственными руками.
Это все оправдывается санитарными нормами, но это дурацкие отговорки, потому что основная инфекция в реанимации происходит вовсе не от посещающих родителей, а от самих врачей, от неправильно обрабатываемого медицинского оборудования. Поэтому это простое нежелание иметь рядом родителей — чтобы они не контролировали, чтобы не видели, как дети лежат привязанными, как персонал при этом играет в компьютер и раскладывает пасьянсы, как дети лежат раскрытые, как лежат необезболенные, кричат и т.д., и.т.п. Вот это истинная причина.
А нарушение санитарных условий родителями – это все абсолютный архаизм, и он не выдерживает ни малейшей критики. За границей через 2 часа после операции вы можете зайти к своему родственнику в реанимации в пальто, положить его на подоконник и быть со своим родственником. Источник инфекций -вовсе не посетители.
За границей есть индивидуальные боксы, но есть и отделения абсолютно общие, где лежит много народу. И это не является ограничением для доступа родственников. Никаких проблем: отгородите ширмочкой и дайте родственникам право быть со своими близкими, которые, между прочим, может быть, и последние дни на этом свете.
А вот что говорит сама Надежда Пащенко, мама пациента реанимации Тушинской больницы:
«Главная моя претензия к нашей медицинской системе в том, что дети, которые вынуждены проводить в реанимации долгое время, оказываются в худшем положении, чем тюремные заключенные. У ребенка нет контактов с миром, ему плохо и, возможно, родители живым его уже не увидят. По-моему, это звучит кошмарно для любого человека. А тот, кто в этом находится, переживает трагедию.
У меня сейчас нет претензий к конкретно врачам Тушинской больницы. Они отзывчивые люди. Но у них есть инструкция: «Не пускать мам», вот они и не пускают. Любая мама, которая оказалась в такой ситуации начинает на личном уровне искать варианты, пытается просить врачей. Времена взяток, слава Богу, прошли, но лет 10 лет можно было попасть в реанимацию за денежки. Сейчас просто можно прийти к главврачу и объяснить, и вам пойдут навстречу. Но опять, что значит «пойдут навстречу»? Этого не должно быть в принципе!