О сопротивлении и материнстве
Вероника Хлебова, психолог: У меня много сопротивления. Точнее, сейчас я отлично вижу, как его много. Я сопротивляюсь новому и неизведанному, я сопротивляюсь чуждым мне ценностям, я сопротивляюсь развитию, предпочитая оставаться в безопасности.
Это сопротивление-напряжение, сигнализирующее о встрече с тем, что выходит за пределы моего комфорта, с тем, что я не готова принять – пока не готова, или совсем не готова.
Но сейчас мне хочется рассказать о другом сопротивлении, с которым я встречаюсь не реже. О сопротивлении, которое возникает в ответ на внутреннее насилие.
Эту связку – насилие-сопротивление – лучше всего иллюстрируют мамочки, которые приносят себя в жертву своим детям, и которых так много среди моих клиенток.
«Я вымотана…. У меня совершенно нет сил»
«Мне стыдно признаться…. Я раздражаюсь на своего ребенка (шлепаю, кричу, заставляю)»
«Я как будто существую только для них (детей). Играю, гуляю, развиваю «через не могу»
«Я в постоянной обиде: почему меня никто не освободит? Почему они сами не могут (учиться, одеваться, есть, заниматься собой)?»
— Для чего тебе нужно так много сил отдавать своему материнству?
«Я хочу, чтобы мой ребенок имел то, чего не было у меня»
«Я тревожусь, если не сделала то, что должна»
«Я чувствую мега-вину, если мне лень погулять с ребенком»
«Я боюсь нанести ему травму, за которую он меня будет ненавидеть, а самому придется годами разбираться со своим психологом»
Эти мамочки чувствуют сопротивление (которое часто именуют ленью), но привычно преодолевают его, а потом, когда их силы все-таки иссякают, чувствуют раздражение на детей (что никак не оставляют в покое, и снова, и снова хотят играть, гулять, есть и пр.) И на себя — за то, что не получается легко со всем справиться.
….Я вспоминаю себя. Я тоже была одержима этой идеей…. Быть бесконечно дающей матерью. Бесконечно дающей. Невзирая на обусловленные моей личной историей ограничения. Невзирая на наличие моих собственных, далеко не реализованных потребностей.
Я очень хотела подарить своим детям счастливое детство. Очень хотела. Всю свою энергию я вложила в эту идею, но, к моему отчаянию, чем больше я старалась, тем больше мои дети сопротивлялись.
И еще я старательно не замечала собственного сопротивления, которое явно сигнализировало: стоп! Бесконечно тратить нельзя, нужно еще и наполняться!
…Когда я стала чувствовать это сопротивление (говоря точнее – согласилась заметить его), я ужаснулась, как же его много. Казалось, мне не хочется вообще ничего, кроме того чтобы есть, спать и быть в своих мыслях.
Сопротивление возникает тогда, когда внешняя ситуация внутренне воспринимается как насилие. При этом никакого ответа на это насилие нет. На этот ответ нет внутреннего разрешения. Нет права обозначить границу, защитить себя, вообще нет права возражать.
Порой единственным разрешенным (и защищающим от смертельного выгорания) внутренним действием является сопротивление. За которое мы себя порицаем.
Эти процессы происходят между двумя внутренними фигурами: Тиран настойчиво требует совершать действия и одобряет насилие над собой,
Ребенок (жизненная, витальная энергия, нуждающаяся в восполнении, в реализации эссенциальных нужд и потребностей, а также в сохранении безопасности) – сопротивляется.
Вспомним, что внутренняя критикующая и требующая часть нас появляется, когда мы – новички в этом мире, пытаемся приспособиться к своей семье и дальнему окружению. Когда мы интуитивно улавливаем правила игры, и очень многое зависит от того, насколько ближайшее окружение тепло и ответственно готовит нас к жизни в постоянно меняющейся, требовательной и оценочной среде.
Чем более угрожающими были обстоятельства нашей жизни, а если точнее – чем более мы их переживали как нестабильные и угрожающие, тем сильнее, требовательнее и беспощаднее становится Тиран. И тем более дОлжным и бесправным остается внутренний ребенок.
Я упоминала раньше, что травма формирует новые ценности — те мамочки, которых я описала, были ранены холодным, невнимательным обращением, и у них сформировалась сверх-ценность: быть хорошей матерью. Хорошей – то есть бесконечно дающей.
Сверх-ценность «обслуживают» все те же «лица» — ребенок должен «дать» энергию, а «Тиран» требует соответствовать образцу. Образцу Бесконечно щедрой, Бесконечно принимающей матери. А, поскольку мы нуждаемся, в первую очередь в том, чтобы себя все-таки чем-то наполнить для начала, и к тому же мы все имеем ограничения – кто-то больше, кто-то – меньше, соответствовать этому образу не удается.
Вот так и живем в бесконечном колесе ожиданий от себя (должна быть дающей!), сопротивлении истощению (не могу больше!), наказанию себя за несоответствие (какая же я мало дающая!), вине за несовершенство (почти все могут давать, а я – нет!), тревоге несоответствия ожиданию (я должна быть дающей, иначе мои дети пострадают).
Освобождение происходит, когда присваивается право быть ….
«плохой» матерью. «Плохой» – то есть не соответствующей идеалу сверх-ценности,
«Плохой» — то есть неодобряемой внутренним Тираном. ….. В действительности нет ничего плохого в том, что мы имеем ограничения,
И нет ничего плохого в том, что энергию сначала нужно получить, прежде чем отдать.
Нам нужно трезво оценить, на что мы способны на самом деле. Нам нужно взять на себя ответственность за свои ограничения и честно сказать детям: стоп! Здесь проходит граница моих возможностей. Мы не должны раздражаться на них за то, что насилуем себя.
К присвоению такого права люди иногда идут годами, А сначала достаточно заметить свое сопротивление, возникающее в ответ на насилие ради …… светлой идеи.
