Британский взгляд на российскую онкологию
Карина Солловэй:
Экстремальная работа хирургов
«Главная проблема — почти все детки из России поступают к нам с неверными диагнозами. По этой причине им лечение не помогало, их залечивали до такого состояния, что отправляли домой умирать. Много ли их? Поступает 10-12 пациентов в год.
Ошибки немудрено делать, если недостаточно диагностического оборудования. К примеру, сейчас у нас лечится школьник, которому на родине определили рак печени. За 9 месяцев ребенок перенес много «химии», в операции ему отказали. У нас выяснили, что это была ангиома — рак сосудов. Все, кроме врача, который за него взялся, считали, что напрасно приняли мальчишку. Но, пробыв полтора месяца в реанимации, ребенок пошел на поправку.
Много экстремальных случаев приезжает. В Англии такие редко встречаются, потому что диагностика своевременная и точная. Так, очень сложную и редкую для Великобритании операцию по удалению саркомы сделали на ноге юной спортсменке. Девчушка обожала танцевать, а в России ей грозила ампутация. Потерять ногу для нее – значило потерять свою индивидуальность. Нашим хирургам удалось сохранить конечность. Девушка прошла серьезный курс химиотерапии и вернулась домой. Если бы обратились раньше, быть может, результат был бы лучше, но пока о стойкой ремиссии говорить не приходится в этом случае.
Еще один случай: россиянин стал вторым в мире пациентом, которому удалили опухоль с помощью кибер-ножа. Парня давно списывали со счетов, а между тем уже год прошел с тех пор. Правда, сейчас молодой человек вернулся, потому что появился рак в другом месте.
С этим парнем связана интересная история. Это был первый пациент, которого мы оперировали в долг. Я сама уговорила руководство клиники, ведь пока ребенок дождется сбора денег через благотворительные фонды, он умрет. Его пролечили, а деньги все не набирались. Тогда мы разместили о нем объявление в российской прессе. И вот день отъезда. Его везут в аэропорт. И вдруг поступает звонок от секретаря анонимного бизнесмена из России. Тот полностью все оплатил. Теперь парень снова здесь. Я позвонила секретарю и он снова даст денег!»
Поездка в Россию: шок и потрясение
«В 2009 году мы вместе с группой педиатров ездили в Россию для ознакомления с ситуацией, и чтобы провести семинары, — продолжает Карина Солловєй. — Наши врачи – большие критики британского здравоохранения. Но после того как съездили в Россию, стали ценить собственную систему. Больше всего их шокировала картина в одной из центральных клиник, где из-за дефицита морфия ребенка привязывали к кровати, в качестве контроля боли.
Глубокое потрясение мы испытали, когда узнали, что в связи с недостатком препаратов, дозу «химии» делят среди пациентов. Этого не просто мало! Известно, что лучше не давать вообще, чем по чуть-чуть, ведь так укрепляется рак, он учится хитрить с химиотерапией. Шансы у таких пациентов тают на глазах.
В другой больнице врачи встретили под дверью реанимации плачущую пару. У них там умирал ребенок, а их не впускали по санитарным соображениям. Коллеги вернулись в гостиницу в депрессии. У нас в стране родители диктуют условия, потому в реанимацию можно ходить всем, кому они разрешают. Ведь когда ребенок умирает, ему необходимо больше любви. Система лишает этого, если только родители не рискнут забрать его домой.
С тех пор прошло почти три года, но врачи до сих пор под впечатлением от поездки, называют ее самой незабываемой в жизни. Доктора не понимают, как в такой великой стране такое возможно. Ведь многие учились в СССР, помнят, что там было очень круто, и продолжали так думать, пока не начали приезжать дети из России. Один наш доктор-араб неприкрыто сокрушается «Мне же пудрили мозги! Говорили, что это величайшая страна в мире!»
Парню зря отрезали ногу
«А этот беспрецедентный случай, увы, характеризует систему. К нам в клинику позвонил российский доктор, попросил приехать хирурга-ортопеда с благотворительной акцией и прооперировать мальчику ногу. Доктор был очень занят, но съездить в Россию, показать свою работу ему было очень интересно. Когда прислали снимки, очень удивился: «Ничего не пониманию! Что оперировать? Это же не рак!». К такому же мнению пришел консилиум. Попросили результаты биопсии. А биопсия – упс — потерялась… Мы ненашутку всполошились, стали требовать уточнить диагноз. Вместо этого получили скупое письмо, дескать, мы уже разобрались, забудьте этот случай.
Через «пятые руки» я смогла разыскать отца ребенка. Как выяснилось, мальчик был иностранцем, потому в российской клинике лечился за деньги. К тому моменту прошел уже 9 курсов «химии». Родитель упрямо просился к нам на операцию. Никакие доводы, что операция не нужна, не подействовали. Потом узнала, что мальчишке таки ампутировали ногу и поставили протез. Меня еще обвили в том, что неэтическими способами боролась за пациента, пыталась его переманить. Я плакала от бессилия! Как хочется, чтобы этих нелюдей сковали в наручники, но, к сожалению, этого не произойдет.
Принято считать, что у русских хирургов золотые руки. Что происходит в последнее время на моей Родине – не понимаю. Опираясь на экстремальные случаи, мне кажется, что по сравнению с советским периодом хирурги стали менее скрупулезными. Внимание стало дорого стоить. Обобщать нехорошо, но похоже на тенденцию».
Система вгоняет врачей в депрессию
«Знаете, перед некоторыми российскими врачами хочется снять шляпу. Им приходится бороться за детские жизни на настоящем поле боя. Меня впечатляет работа с питерскими коллегами – толковые и талантливые люди. Очень позитивный опыт с Татарстаном. Там по-хорошему одержимый народ – так сильно стремится помогать детям. Но возможности их очень ограничены. Ведь самое важное в диагностике рака – высокая точность. А уровень обследования в России – глубоко зачаточный. Докторам не с чем работать и нечем лечить.
Наслышана, что многие онкологи годами сидят на антидепрессантах – их психика не выдерживает ситуации, в которой они оказываются по роду деятельности. Когда смотришь на детишек, приезжающих к нам в тяжелом состоянии, охотно верится, что это так. Нашим докторам обидно, что детей залечивают до смерти. Когда четыре года назад мы стали принимать пациентов из России, у нас случались слезные истерики.
Наши онкологи хотят работать в связке с российскими коллегами. У нас побывали многие руководители частных клиник России, знакомились с нашим опытом. Мы приглашаем врачей из государственных больниц, причем, за наш счет. Потому что мы заинтересованы в начале диалога. Ведь мы не можем всех лечить, нужно, чтобы кто-то так же бережно вел пациентов дальше. Был случай: мы вывели в ремиссию ребенка с лейкемией. Дома он подхватил вирус и умер от пневмонии. Жаль, у него были все возможности жить долго. Пока у нас есть лишь два врача, с которыми наладили постоянный диалог».
Благодарят те, чьи дети… умерли
«Мы не спасаем всех детей, увы. Ведь попадают к нам достаточно поздно. Все это понимают, но трудно смотреть, как солидный доктор плачет, если детская жизнь утекла. Отдельно хочу сказать том, что ранит меня глубже всего: больше слов благодарности слышу от родителей, дети которых ушли. Родители предпочитает, чтобы дети умирали в Англии, а не дома, в кругу семьи. Говорят, что дома ждет тяжелая скотская смерть. А здесь им предоставлена возможность прожить ярко хоть несколько недель и отойти на Небеса без мучений.
Чтобы спасти ребенка, родители идут с шапкой по миру. Но не у каждого хватает энергии и духа, взять в охапку детей и рвануть за единственным шансом. Я преклоняюсь перед такими людьми».
Статистика, вселяющая надежду
Современный мир владеет многими инструментами, чтобы побеждать рак. Об этом красноречиво говорит британская статистика. Выживаемость онкобольных детей значительно возросла за последние 40 лет. Данные в цифрах внушительны: недуг побеждают на 5600 человек больше, чем в 70-е годы прошлого века, сообщает Британская благотворительная организация «Cancer Research UK» , проводившая исследования.
К примеру, лейкемию в те годы переживало 33% детей, сейчас же более 80% живут более 5 лет после установления диагноза. А при нейробластоме — раке нервной ткани — уровень выживаемости возрос с 17% до 64%.
Как утверждает ведущий специалист детской онкологии страны, профессор Стергиос Захарулис, такая положительная динамика связана с развитием новых методов лечения, разработке препаратов для химиотерапии, основанных на последних открытиях.
