Когда ребёнок «с удовольствием бежит в садик»
Ольга Писарик:
Обещала написать про ситуации, когда «ребёнок с удовольствием бежит в садик», и на что надо обращать внимание. В ситуации, когда ребёнок «с удовольствием бежит в садик», надо прежде всего обращать внимание на то, бежит ли он с таким же удовольствием обратно. И если нет — то задуматься. Напишу вкратце о защитном отчуждении. Сама по себе тема огромная, но чтобы понять, что происходит с ребёнком, нам надо представить её хотя бы в общих чертах.
Защитное отчуждение — это разворот инстинктов привязанности на 180 градусов с целью защиты против ощущения невыносимой уязвимости в привязанности. Защитное отчуждение — это эмоциональная реакция на разлуку и стремление к контакту и близости со своей привязанностью. Нам всем знакомо это чувство. Представьте, что вы возвращаетесь домой из командировки.
Ваши мысли полны фантазий о воссоединении со своими любимыми. Приезжаете, заходите в квартиру, и оказывается, что всё немного не так, как представлялось. Вас вроде бы ждут, но жена в данный момент разговаривает по телефону, сын ушёл играть в футбол с товарищами, а дочка с подружкой в своей комнате заняты игрой в куклы. Вы понимаете, что мир не вращается вокруг вас, в конце концов вы — взрослый человек и ничего особенного не произошло.
Жена заканчивает разговор, она очень рада вас видеть. Ну как прошла поездка? — Нормально. Как твои дела? — Нормально. Что-то случилось? — Всё нормально. Вы всё понимаете, но ничего не можете с собой поделать! Ожидание было слишком долгим, стремление к близости слишком сильным, мозг устал ждать и надеяться и малейшая осечка порождает раздражённость и агрессию.
Точно так же и ребёнок, весь день ждавший воссоединения, при вашем появлении может отворачиваться от вас, убегать, прятаться, проявлять отчуждение и противление. Это естественная реакция, которая должна довольно быстро проходить при вашей настройке на ребёнка (завладевании), когда вы восстанавливаете привязанность.
Тревогу надо бить, когда ребёнок не может выйти из защитного отчуждения. Защитное отчуждение — очень нехорошее состояние, порождающее массу проблем: агрессию, тревожность и связанные с ней расстройства, противление, пищевые расстройства, влечение к незнакомцам и т. д.
Вот что пишет Джон Боулби (известный английский психолог и психоаналитик) об отчуждении у детей, помещённых в госпиталь без матерей: «Оно (поведение ребенка – О.П.) может быть разбито на три фазы, в соответствии с которыми его отношение к матери является преобладающим. Мы описали их как фазы протеста, отчаяния и отчуждения. Вначале со слезами и гневом ребенок требует возвращения матери и надеется, что ему удастся ее вернуть.
Это фаза протеста, и она может длиться несколько дней. Позднее он становится тише, но для проницательного взгляда ясно видно, что он столь же сильно, как и прежде, озабочен отсутствием матери и все еще жаждет ее возвращения; но его надежды увядают, и он находится в фазе отчаяния. … Однако в конечном счете происходит более серьезное изменение. Он кажется забывшим свою мать. … Это третья фаза – фаза отчуждения» (Дж. Боулби «Создание и разрушение эмоциональных связей»).
В нашем случае, когда ребёнок «с удовольствием бежит в детский садик» , самым распространённым вариантом будет, пожалуй, перенос привязанности на ровесников (менее желательно, но чаще всего), либо на воспитателей (более желательно, но случается реже).
Тогда из садика ребёнка приходится забирать с истерикой, он просится туда на выходных и круглосуточно требует для общения друзей-приятелей. Дома ребёнок полон противления, не хочет быть с родителями, не хочет быть похожим на родителей, копирует своих ровесников и постоянно озадачен тем, как им угодить и понравиться.
Как возвращать ребёнка в семью я писала в своей статье об укреплении и поддержании привязанности.
Опыт одной семьи:
— Попробовали стать заботливой альфой. Позитивные сдвиги очевидны, дочь стала лучше слушаться, отношения стали приносить больше удовлетворения. Больше всего поразило то, что дочь сама придумала «волшебные бусики», чтобы при нажатии на одну бусину можно было в садике связаться с мамой. Это оказалось тем более неожиданно, что мы были уверены, что разлуку в детском саду она переносит совершенно спокойно, т.к. сама в большинстве случаев идет в сад даже тогда, когда настойчиво ей предлагаем остаться дома.
— Какая хитренькая девочка. А как она пришла к «волшебным бусикам»? Вы разговаривали с ней о разлуке, предлагали разные способы?
— Да, в том-то и дело, что если и говорили, то совсем мимолетно, может просто выражали понимание, что в садике она одна, без родителей, спрашивали, не грустно ли ей там одной целый день (предлагая отдохнуть от садика денек). Мы это и раньше предлагали, когда была возможность, и она всегда была рада остаться дома, но с тех пор, как возникла конкурирующая привязанность в детском саду, стала отказываться, даже в выходные стала в сад проситься . (Конкурирующей привязанности поспособствовало рождение младшего брата — О.П.). Были и другие признаки того, что в наших отношениях с ней что-то не так, они перестали радовать, стало слишком много раздражающих моментов.
И вот уже пару месяцев мы пытаемся вернуть ребенка в семью, восстановить отношения. А тут как-то на выходных она нанизывала бусы, и вот, придумала одни бусики для себя, другие — для мамы. Как у Вас написано — привязанность на уровне подобия и связь во время разлуки. У мамы челюсть так и отпала! Или может у других детей подсмотрела? Ничего подобного мы не предлагали.
Теперь у нас другая проблема — она все чаще хочет остаться дома. Дело в том, что мы живем в Германии, а дома говорим по-русски, поэтому дочь должна ходить в сад, ради немецкого. Она вообще у нас очень общительная, с детьми быстро находит контакт. В общем, сейчас стараемся ее забирать пораньше из садика, оставлять дома чаще, соединять разлуку, поддерживать контакт с воспитателем, найти свою альфу, заботиться.
Теперь ситуация, когда ребёнок бежит в садик, бежит из садика, «заскакивает на родителя, как на пальму», дома не капризничает, с привязанностью к родным всё отлично.
Для начала хочу вас предупредить, что разбираться с тем, хорошо или плохо в действительности вашему ребёнку в саду — это ваша зона ответственности. Дети не в состоянии рефлексировать свои ощущения, не понимают, что что-то не так. Максимум могут реагировать инстинктивно .
Другой наглядный пример :
… мой ребенок ходил в сад. Мог не ходить, но песня у всех была такая «социализация-социализация». Внешне всё выглядело более-менее. Маразмы встречались, причем немаленькие, но мой даже не рыдал и со всеми играл. Правда, за 2,5 года запомнил имена только у двух мальчиков, и вообще забывал их всех, стоило ему выйти за ворота. На вопросы про сад говорил всегда: «Всё хорошо.»
На исходе последнего года как-то раз в обычной нашей вечерней беседе я попросила его рассказать мне сказку (он тогда каждый день сочинял по несколько сказок, и одна воспитательница даже какую-то работу научную из этого соорудила). Так вот, ребенок подумал и говорит: «Что-то сказка не придумывается сейчас, так что давай я тебе расскажу про свой обычный день.» Я охотно согласилась, и он начал тоном сказителя повествовать.
Начал с самого утра, как просыпается, идет умываться и т.п., потом описал как идет в сад, перечислил всё, чем он там занимается, упомянул прогулку и обед — все интонации были вполне позитивными, а фразы — нейтральными. И таким же повестовательно-нейтральным голосом продолжил: «А потом мы ложимся спать. Я накрываюсь с головой одеялом и думаю: «Когда всё это закончится? Сколько мне еще терпеть? Неделя идет за неделей. Мама, зачем ты меня сюда отдала?»
И всё без драматизма, т.е. он не ко мне обращался, а цитировал свои мысли, когда он ложился там.
Я обалдела, и говорю: «Ты же вроде ходишь спокойно, не жалуешься, не плачешь. Я думала, что тебе нравится.» «А что, можно было не ходить? — недоверчиво поинтересовался ребенок. — Я видел, что вы с папой хотите, чтобы я ходил. Что вам это нужно. И терпел. Но ты сказала, что скоро сад закончится, и я ждал-ждал… Уже весна. Когда же, наконец?»
Вот, близко к тексту. Ну, мой вербализовал, к тому же был знаком с альтернативной жизнью — редко ходил на полный день, и мы, бывало, прогуливали из-за культурных мероприятий. А что там НЕ сформулировалось у других детей — кто знает.
На что я бы советовала обращать внимание
На глубину привязанности и наличие энергии дерзновения.
Наблюдайте, развиваются ли различные уровни привязанности: хочет ли ребёнок быть с вами, стремиться ли он быть похожим на вас (со 2-го года жизни), считает ли он себя частью вашей семьи, предан ли он семье (с 3-го года жизни), значимы ли вы для ребёнка и хочет ли он быть значимым для вас (с 4-го года), ищет ли ребёнок подтверждения, что вы любите его и проявляет ли знаки любви к вам (с 5-го года), делится ли секретами, хочет ли, чтобы вы его знали, понимали (с 6-го года).
А также наблюдайте за его любознательностью, интересом к миру, желанию творить, экспериментировать, быть открытым новым ощущениям.
Если вы на 100% уверены , что в садике ребёнку хорошо, его привязанность к вам постоянно углубляется, а энергия дерзновения проявляется хотя бы периодически, то я с большой долей уверенности предположу, что у вашего ребёнка очень сильный межличностный интеллект и посещение садика для него несомненно будет положительным опытом, обогатит его новыми ощущениями, переживаниями, пониманием себя.
Немного о теории множественных интеллектов
В 1983 году в США вышла книга Ховарда Гарднера «Структура разума» (Howard Gardner, Frames of Mind, есть по-русски) в которой автор утверждал, что не существует единого интеллекта, так называемого general intelligence или «g», измеряемого известным IQ–тестом. Как раз наоборот, существуют множественные интеллекты, которые независимы друг от друга и не могут измеряться стандартными тестами.
В книге он выделил 7 видов интеллекта, к которым впоследствии добавил ещё два: лингвистический, логико-математический, визуально-пространственный, телесно – кинестетический, музыкальный, натуралистический, межличностный, интраперсональный и экзистенциальный интеллекты. Все виды интеллектов равноценны и каждый представляет собой особый способ взаимодействия с окружающей действительностью. Подробнее у меня тут.
То есть дети, наделённые межличностным интеллектом, познают мир через взаимодействие с другими людьми. Им как воздух нужно общение, они не могут без него развиваться. Это не обязательно должен быть детский сад (у меня старший сын с сильным межличностым интеллектом, мы обошлись без садика, но в нашем доме постоянно были дети), но это как раз те дети, которые зависают в восхищении у заборов детских садов, наблюдая за гуляющими ровесниками, рвутся целоваться и обниматься с любым встречным ребёнком, и находят себе друзей с полуоборота.
К сожалению, без наличия глубокой привязанности они же очень легко замещают привязанность к родителям на привязанность к ровесникам и за этим надо пристально следить: либо не допускать до такого, либо вовремя возвращать ребёнка в семью.
Ну и напоследок, про адаптационные механизмы детей
Комментарий моей знакомой : «Со временем» ребенку начинает нравится практически где угодно, иногда даже в детдоме нравится (мне это сами знакомые детдомовские дети говорили). Почему? Дети природой созданы очень пластичными, они обязаны выжить (а в том числе положительные эмоции для ребенка — основа выживания) где угодно, они нацелены приспособиться и выжить. Исторически — в «аварийных ситуациях» (война, голод, мор) попасть в другое племя, в другую деревню, но выжить, передать свои гены потомкам.
Вопрос только в том, что и как они теряют от своего потенциала при таких ненормальных с точки зрения воспитания условиях. И что они чувствуют, что происходит в «период адаптации», как получается, что «а садик и воспитательницу я люблю», и к чему это ведет.
И ещё отсюда (советую прочитать весь пост с комментариями, он небольшой):
…Первые дни ей (дочери) было все ново и занимательно. Она болтала с Лешей (папой) по телефону и скайпу. А потом ПЕРЕСТАЛА. И начала говорить, что она не хочет. И в Прагу она обратно тоже не поедет. Я не очень напрягалась — у меня было тогда много других поводов напрягаться.
Через три что ли недели — я плохо помню — Лешка соскучился и прилетел. Она его встретила в коридоре — ну вот как с войны. Легла на него и минут пять на нем лежала с закрытыми глазами (это был первый раз за всю ее жизнь — так долго обниматься вообще).
Я так поняла потом, что она как бы решила с чего-то, что мы уехали насовсем и она его больше не увидит. Потому, что я не могла внятно ответить, когда мы поедем назад. Замечу, что вопросов на эту тему (кроме даты обратного вылета) я не помню.
…Когда я была маленькая (лет 6), мы гостили у родни в соседнем городе. Мама как раз братом беременная ходила. А тут — преждевременные роды, она там же родила и быстренько вернулась домой. А меня так у родственников и оставили. И я с чего-то тогда решила, что меня оставили насовсем. Ну, мама же домой уехала, у них теперь новый ребеночек, а я уже старая и им не нужна.
Жила там, в детский сад меня водили (потому что тоже не знали, когда смогут домой отвезти — мама с новорожденным по больницам путешествовала, не вылезая), вопросов не задавала — а зачем, смысл спрашивать? Все и так понятно было. Для меня, по крайней, мере.
Смотрите также: открытый урок «Границы в жизни ребёнка» с Ольгой Писарик
Цикл онлайн-лекций Ольги Писарик «Встать на крыло. Как создать для детей надежный тыл»
Бесплатная онлайн-лекция Ольги Писарик «Будь собой или как помочь ребенку реализовать себя»
Цикл лекций педагога, психолога Анны Быковой про адаптацию «Дела САДовые»
