Роды кесарево — жемчужина опыта
Наталья Томилина, доула: Я помню все моменты, когда я заходила в палату, где лежат женщины сразу после кесарева. У них такие лица обычно — ошеломлённые что ли. Потерянные что ли. Они лежат одни, они только пришли в себя, их тело им пока не повинуется, долгожданного малыша нет рядом и непонятно, что с ним прямо сейчас, в чьих он руках и в руках ли.
Они лежат и к ним возвращается чувствительность в нижней половине тела и в сердце. У некоторых глаза полны слёз. Что они сейчас чувствуют? О чем думают? Почему так? А правильно ли? Я виновата? Слава Богу, что есть кесарево и мой малыш жив и здоров? Не очень-то и хотелось эти естественные роды? Я не знаю.
Мне кажется, их мысли и чувства скачут от одного полюса разочарования и горечи к другому полюсу благодарности и облегчения. И в эти первые часы, целых 6 часов, а иногда и больше — с ними рядом никого нет. Конечно, персонал заходит, но у медсестер (и они в этом не виноваты) часто нет времени посидеть и послушать, успокоить точно сказанными и прочувствованными словами сердце только что родившей кесаревым женщины. Поздравить. Подержать за руку. Дать опору на ноги. Рассказать, какой красивый у нее малыш и где он сейчас, а то и принести ей его хотя бы на 10 минут. Предложить позвонить мужу или родным. Это такие мелочи по сути, но в этот момент они вырастают до огромной важности.
Спасибо, что сейчас по крайней мере в Москве есть роддома и врачи с человеческим подходом, где возможна поддержка женщины во время и после кесарева. Да, за деньги. Но главное, что это вообще есть.
У меня в январе было два очень важных опыта сопровождения родов. Я даже считаю прорывных. Потому что раньше о таком было очень сложно даже представить, не то, что иметь в реальности. Все домарожающие меня особенно поймут.
В обоих случаях планировались домашние роды. А затем так получилось, что нужно было ехать в роддом.
Расскажу о первых родах
Маша рожала в начале января. Я была с ней дома, схватки шли хорошо, даже подтуживало, но Маша всё время чувствовала и говорила, что малыш будто упирается в кости таза и давит, а вниз не проходит. Приехала акушерка. Применили техники Гейл Талли. Понаблюдали ситуацию. И акушерка предложила поехать в роддом, ибо задний вид и симптомы узкого таза. Я всегда проговариваю с женщинами вариант запасного плана отъезда в роддом с домашних родов. И тут он тоже был: собирались ехать в ближайший роддом, где бесплатно и партнеров не пустят. И тут в моменте мы с акушеркой решили позвонить любимому врачу в любимый роддом (не буду называть, но все примерно поняли). Обрисовали по телефону ситуацию (открыто сказав про домашние роды) и нам сказали: приезжайте, на месте оформим контракт, всех пустим.
И вот мы в роддоме: роженица с мужем, акушерка и я. Дали палату. Посмотрели. Еще несколько часов Маша рожала сама, все были предельно вежливы, никаких медицинских вмешательств, только готовность предоставить безопасное место и наблюдение. В итоге врач и акушерка, оценивая состояние ребенка и мамы, предложили кесарево. Маша согласилась.
В операционную пустили и меня как доулу, и акушерку. Мы надели хирургические костюмы, маски, шапки и бахилы. Я стояла рядом, поддерживала, как могла. Малыша достали, с ним было всё в порядке, показали маме, спустя несколько минут положили на грудь, дали познакомиться. Потом маме добавили лекарств и зашивание она проспала. Уже сейчас я знаю, что это вовсе не обязательно, что можно быть в сознании весь процесс, но тогда случилось так.
Везде есть свои плюсы и минусы. Машу упорно хотели лечить от давления, хотя она столь же упорно говорила, что оно для нее нормально. Малыша запеленали и отдали папе, который был за дверью. Спустя еще минут 20 все мы: папа с сыном, акушерка и я пришли к маме в ПИТ. Она проснулась после наркоза, теперь уже как следует приложили малыша, пробыли у нее около 40 минут. Именно в этот момент я посмотрела на лица других женщин, лежащих после кесарева в этих палатах, и меня пронзило. Они не смотрели на нас, лежали так тихо и отстранённо. Сейчас я корю себя за то, что не подошла и к ним тоже.
Зашел кто-то из персонала, ему опять не понравилось давление у Маши и нас попросили уйти обратно в палату. Мы вернулись. Затем было очень трогательно. Следующие несколько часов (наверное, часа 4 или 5) папа сидел с малышом в родовой палате, разговаривал с ним, подмывал-переодевал, не выпускал из рук. Мы с акушеркой тоже пока оставались в роддоме. Когда стало известно, что Машу уже скоро должны перевести в послеродовое, мы отнесли ее вещи в палату и поехали по домам, а папа так и остался с малышом ждать перевода жены.
Весь процесс этих родов был сопровожден врачом очень гуманно, уважительно и бережно, последующие дни она заходила к Маше, спрашивала о состоянии, говорила, что всё хорошо и следующего малыша приходите рожать вагинально, первое кс — не противопоказание. И это даёт большую надежду. Да, пока это единичные случаи, когда кесарево проходит — вот так. Да, это не доступно всем. Но это — маяк. Я верю, что с расширением в том числе и доульского дела всё больше будет происходить смягчение жесткой советской системы, она будет становиться всё более человечной. Я верю в это.
И да, всё не идеально. Могло бы и не быть наркоза на зашивании, могли бы не лечить женщину упорно от давления, могли бы не пугать тем, что в случае отказа всё будет плохо.
И да, Маша плачет и еще будет плакать, сердце еще болит и ум пытается понять, что она сделала не так, почему кесарево. Для нее это потеря и она будет горевать какое-то время. Но уже сейчас она говорит, что однозначно чувствует себя сильнее.
Я глубоко восхищаюсь всеми женщинами, которые родили кесаревым, которые проживают потерю своих физиологических родов и желаю им превратить этот опыт в драгоценность и силу, подобно тому, как устрица превращает песчинку в жемчужину.
ФОТО monetnicole.com
